Борис, 75 - 31 октября 2012 17:08

Но самая центровая тусовка сосредотачивалась «возле Воронцова». По граниту гэцала пацанва, качалась на литых цепях ограды, а вокруг кучковались компании по 4-6 человек. О, эти встречи, возгласы, объятия и похлопывания! Бронзовая статуя графа невозмутимо взирала с высоты на этот сходняк. Потусовавшись вокруг Воронцова, толпа вытекала на Дерибасовскую, ласково называемую «Дерибабушкой», «Дерибундией» или просто «Брод» (Бродвей). По ней тогда ещё ходил транспорт и узкие тротуары были наполнены до края дефилирующим народом, основную массу которого составляли студенты вузов ,техникумов и учащиеся старших классов.

На углу Екатерининской (К.Маркса) и Дерибасовской от толпы отделялся первый поток, текущий по Екатерининской вниз до памятника Дюку. Часть толпы, дойдя до Ришельевской (Ленина), спускалась мимо Оперного театра к Думе, пушке и памятнику Пушкину. И лишь самые стойкие доходили до Пушкинской и по ней выходили на Приморский бульвар мимо Английского клуба (Морской музей) и Археологического музея.

По бульвару принято было пройтись 3-4 раза, а потом повторить путь до Соборки и Преображенской (Сов. Армии). Достаточно было пройтись по этому маршруту хоть раз, чтобы встретить минимум дюжину знакомых из «своей компании».

Почти все мои друзья жили в центре Одессы и виделись мы часто. Обычно находился инициатор, который и выступал с предложением «вздрогнуть», «освежиться» или «дать по банке». Начинались судорожные поиски финансов, выгребалось содержимое карманов и необходимая для затравки сумма обычно находилась. Да и жизнь тогда была дешёвая при очень мизерных зарплатах.

Разумеется, даже при относительной дешевизне тогдашней жизни, настоящие элитные одесские рестораны типа «Красного», «Лондонского» и «Украины» были для нас недосягаемы. Да и шашлычные типа «У тети Ути» дороговаты. Максимум нам по карману было кафе-ресторан «Театральный» возле кинотеатра им. Горького.

Поэтому реальными объектами наших скитаний по городу становились одесские винные погребки (подвальчики), называемые в народе просто винарками или «бадегами» («бодегами»). Если первый термин не вызывает никаких вопросов, то второй вызвал оживленные филологические комментарии.

Слово «бодега» до сих пор бытует в испанском языке и означает винный дегустационный подвал (погребок, кабачок). В этом смысле оно часто фигурирует у Хемингуэя, который в Гаванне напивался в бодеге «Il Media». Кроме того, «бодега» означает и крупное винодельческое предприятие. Вот какие трактовки даёт одна из энциклопедий :

«Бодега» (испанское слово) – погреб, кабак; также виноделие, сбор винограда; в приморских гаванях – склад товаров; на кораблях – пространство под фордеком».

Тут некоторое удивление вызывает последнее значение слова. Однако, оно разъясняется при прочтении путевых заметок известного одесского журналиста Ф.Кохрихта:
«Бодега – это трюм парусника, в котором когда-то, во времена славных испанских мореплавателей, каталонские купцы перевозили вино из порта в порт. Подволок, палуба и внутренняя сторона бортов, изготовленные из морёного дуба, представляли собой огромную бочку, в которой благородный напиток дозревал и доходил до кондиции».

К сожалению, в 70-е годы понятие «винарка-бадега» нивелировалось и выродилось в «точку», под которой понималось всякое распивочное заведение.

Термины «рюмочная», «забегаловка», «тошниловка», «рыгаловка» широкого хождения в Одессе не поимели ввиду их чисто москальско-кацапского происхождения.

Несколько волн эмиграции и одесские евреи, увезли ОДЕССУ, увезли то, что делало ее сказочным городом, который был дорог до слез миллионам граждан СССР, восхищавшихся не только его красивыми улицами, а духом вольности, раскованностью, раблезианским жизнелюбием, блеском юмора, чем-то таким искрометным, совершенно не характерным для украинской глубинки, для чего Бабель придумал специальное слово - жовиальность.
Сегодня, когда евреи покинули Одессу, улицы ее остались теми же, они стали даже чище, ухоженней, но Одесса превратилась в обычный провинциальный город, каким и должна была бы быть, если бы не те ее жители, которые говорили по-русски, а думали на идишe и иврите. Исчезли одесские евреи, исчезла и сама Одесса. Вот поэтому, наверное, меня не тянет в этот город, и он никогда не снится мне по ночам.
А все киношные псевдоязык и понты только вызывают и усиливают боль и ностальгию по настоящей Одессе

• 
• 
•